То, что зреет уже три года. Очень хочу сыграть. Не для кого-то, а для того чтобы что-то понять в себе.
А теперь давай, "всё хорошо" - как мантру.
Просто танцуй. Ничего больше нет.
Босиком в темноте, вырезая из памяти
за фрагментом фрагмент.
Шаг-прыжок-поворот и взмахнуть клинками, будто закрываясь от меча противника. Тело поет и дальше слова не нужны. В такие моменты кажется, что можно протанцевать до конца жизни. Кто-то мазнул ленивым, пресыщеным взглядом. Думает, что если танцую в кабаке, то меня тоже можно заказать, как блюдо с кухни. Сколько таких было, сколько еще будет.
Даже волосы танцуют в такт музыке, а она плавно течет ведя за собой, заставляя то медленно плыть в ее волнах, то взрываться движениями. Опять кабатчик будет предлагать остаться так сказать "на постоянную должность". Хотя он имеет некоторые основания - я уже тут живу скоро три месяца, больше, чем где-либо до. Уже образовались постоянные поклонники, самые богатые и влиятельные из которых пытаются предлагать свою силу и свою постель.
А теперь давай, улыбайся. Улыбайся же!
Тело знает движения. Двигайся в такт.
Выпрямь спину, подбородок чуть выше.
Не оглядывайся назад.
Было бы куда оглядываться. Детство я не помню, даже не знаю - откуда я родом и кто я. Самое ранее воспоминание - я уже подросток, дорога и караван. Как мне сказали - они меня нашли на обочине. А когда вечером остановились на отдых и кто-то заиграл - я начала танцевать. Ночью подвыпивший охранник попытался пристать, но ему с чего-то хватило фразы "ты мне не нужен", чтобы быстро протрезветь и уйти. С того момента меня назвали странной.
Имя мне дали торговцы, так я стала Дарой. Когда останавливались в маленьких городках, я вечером танцевала, что принесло немного монет. Часть отдала главе за помощь и кормежку, но все равно к концу путешествия немного осталось. А в Оксенфурте я попрощалась с караваном. Они были хорошими людими и предлагали остаться с ними, но я захотела остаться в городе, в надежде хоть что-то узнать. Сняла комнату в кабаке и договорилась с хозяином что буду танцевать. Так то оставаясь в кабаках, то странствуя дошла сюда. Сколько мне лет - не знаю. Когда встретилась с караваном, там решили что мне лет шестнадцать. Если считать от этого, то сейчас уже двадцать два.
Помнишь - "всё хорошо" - как мантру.
Танго, румба, сальса - не всё ли равно?
Босиком в темноте. До потери памяти.
Чтобы вместо крови - вино.
Огоньки в танце летят вокруг, добавляя к танцу свой рисунок. Кажется еще несколько шагов и я что-то пойму. Тем более не зря танец взялся в моей памяти. Откуда-то я знала, что он должен выглядеть именно так. Превращение. Подчинение танцовщицы и освобождение в становлении воина. Свет летит вокруг, почти помогая вспомнить. Что? Я не знаю. Просто мне надо танцевать.
Несколько раз в моей жизни появлялись мужчины. Хотя я до сих пор не могу понять, что именно меня зовет, когда я подхожу к кому-то и зову "Идем со мной!". И почему после, идя в комнату, я знаю, что он идет за мной. Шаг, взлет, танцуй...
Стих Рады Снежкиной
А теперь давай, "всё хорошо" - как мантру.
Просто танцуй. Ничего больше нет.
Босиком в темноте, вырезая из памяти
за фрагментом фрагмент.
Шаг-прыжок-поворот и взмахнуть клинками, будто закрываясь от меча противника. Тело поет и дальше слова не нужны. В такие моменты кажется, что можно протанцевать до конца жизни. Кто-то мазнул ленивым, пресыщеным взглядом. Думает, что если танцую в кабаке, то меня тоже можно заказать, как блюдо с кухни. Сколько таких было, сколько еще будет.
Даже волосы танцуют в такт музыке, а она плавно течет ведя за собой, заставляя то медленно плыть в ее волнах, то взрываться движениями. Опять кабатчик будет предлагать остаться так сказать "на постоянную должность". Хотя он имеет некоторые основания - я уже тут живу скоро три месяца, больше, чем где-либо до. Уже образовались постоянные поклонники, самые богатые и влиятельные из которых пытаются предлагать свою силу и свою постель.
А теперь давай, улыбайся. Улыбайся же!
Тело знает движения. Двигайся в такт.
Выпрямь спину, подбородок чуть выше.
Не оглядывайся назад.
Было бы куда оглядываться. Детство я не помню, даже не знаю - откуда я родом и кто я. Самое ранее воспоминание - я уже подросток, дорога и караван. Как мне сказали - они меня нашли на обочине. А когда вечером остановились на отдых и кто-то заиграл - я начала танцевать. Ночью подвыпивший охранник попытался пристать, но ему с чего-то хватило фразы "ты мне не нужен", чтобы быстро протрезветь и уйти. С того момента меня назвали странной.
Имя мне дали торговцы, так я стала Дарой. Когда останавливались в маленьких городках, я вечером танцевала, что принесло немного монет. Часть отдала главе за помощь и кормежку, но все равно к концу путешествия немного осталось. А в Оксенфурте я попрощалась с караваном. Они были хорошими людими и предлагали остаться с ними, но я захотела остаться в городе, в надежде хоть что-то узнать. Сняла комнату в кабаке и договорилась с хозяином что буду танцевать. Так то оставаясь в кабаках, то странствуя дошла сюда. Сколько мне лет - не знаю. Когда встретилась с караваном, там решили что мне лет шестнадцать. Если считать от этого, то сейчас уже двадцать два.
Помнишь - "всё хорошо" - как мантру.
Танго, румба, сальса - не всё ли равно?
Босиком в темноте. До потери памяти.
Чтобы вместо крови - вино.
Огоньки в танце летят вокруг, добавляя к танцу свой рисунок. Кажется еще несколько шагов и я что-то пойму. Тем более не зря танец взялся в моей памяти. Откуда-то я знала, что он должен выглядеть именно так. Превращение. Подчинение танцовщицы и освобождение в становлении воина. Свет летит вокруг, почти помогая вспомнить. Что? Я не знаю. Просто мне надо танцевать.
Несколько раз в моей жизни появлялись мужчины. Хотя я до сих пор не могу понять, что именно меня зовет, когда я подхожу к кому-то и зову "Идем со мной!". И почему после, идя в комнату, я знаю, что он идет за мной. Шаг, взлет, танцуй...
Стих Рады Снежкиной